Затем я принял душ и оделся. Пара пропущенных мною стаканчиков оказались такими мерзкими, будто предупреждали, что пора вообще бросить пить. И даже мой проигрыватель не успокоил меня. А было уже около восьми, и я вынужден был признать, что медленно, но верно схожу с ума. Что-то такое грызло меня изнутри, но вот что?
Через полчаса раздался звонок в дверь. По пути в прихожую я решил, что если это опять псих-репортер со своей новой точкой зрения на случившееся, то я прибью его на месте и в оправдание скажу, что это была самооборона.
Я широко распахнул дверь и в изумлении уставился на Сэм Конви в очках с толстой оправой и в подпоясанном желтом плаще.
— Вы знаменитость! — объявила Сэм Конви невыразительно. — Ваша фотография помещена на первой странице вечерней газеты. В передовице сказано, что вы — герой, а какой-то там специальный местный корреспондент уверяет на пятой странице, что вы приверженец суда Линча и вас следует привлечь к суду. Но большинство людей все же читают передовицы, а потому вы — известный герой. Ну и куда мне пройти поздравить вас?
— Сюда! — воскликнул я и повел ее в гостиную.
Она остановилась на пороге комнаты и внимательно все осмотрела, словно была новым судебным приставом и нуждалась в практике.
— Уютно, — наконец изрекла она. — Глядя на эту кушетку, готова поспорить, что ее пружины могли бы поведать немало пикантных подробностей из вашей сексуальной жизни.
— Почему вы не снимаете плащ? У меня в квартире идет дождь? — спросил я.
— Немного погодя, — сказала она. — Я не уверена, что задержусь у вас надолго, только на столько, чтобы хотя бы оправдать физические усилия, затраченные на поездку. Вы ничего не замечаете?
— Что? — пробурчал я.
— Я рассердилась на вас за то, что вы были так грубы со мной на обратном пути из Вегаса, — произнесла она. — Но вы правы! Поэтому я и приехала поблагодарить вас за то, что вы изменили мою жизнь. Так вы действительно ничего не замечаете?
— Ну что? — Я уже начал раздражаться.
— Ваше имя — Эл Уилер, вы — лейтенант полиции, — быстро заговорила она. — Вы обожаете скотч со льдом и небольшим количеством содовой и — о да! — вы чертовски хороший трахалыцик.
— Сэм! — Какое-то мгновение я смотрел на нее во все глаза, потом медленно нагнулся к ее губам и, принюхавшись, завопил: — Вы же трезвы!
— И я даже помню Эла Счастливчика, — хихикнула она торжествующе, — которого не узнала в то утро, проснувшись в мотеле.
— Эй, — восхитился я, — как вам это удалось?
— Все, как вы и говорили, трезвой я была чопорной, жеманной, неуравновешенной, вспыльчивой, в общем, совершенно невыносимой! И только при помощи алкоголя я могла избавиться от самой себя и превратиться в ту, которой хотела бы и могла бы быть. — Она говорила все тише.
— Проклятие, Эл Уилер! — воскликнула она печально. — Я поняла все это только после встречи с вами.
— Ну и как насчет выпивки? — спросил я небрежно.
— Иногда, — вздернула она подбородок, — я могу выпить просто для настроения. Но в данный момент мне не нужна выпивка!
— Какое совпадение! Я проспал весь день, следовательно, должен бы чувствовать себя прекрасно. Но это было не так. Тогда опрокинул для бодрости пару стаканчиков, но они оказались настоящей отравой. О еде вообще думать противно. И даже мой великолепный проигрыватель и любимые пластинки не в состоянии вернуть меня к жизни. Меня что-то грызет изнутри, я чего-то ожидаю, но чего? Не имею понятия. Как вы думаете, я заболеваю?
— Нет, — легонько покачала она головой. — На самом деле… это вполне приятный комплекс героя. И я приехала сюда, чтобы позаботиться о вас.
Я недоверчиво уставился на нее:
— Вы, случаем, не получили ученую степень по психиатрии после нашего возвращения из Вегаса?
— Эл! — Она улыбнулась снисходительно. — Поверьте мне, пожалуйста! Я точно знаю, что вас тревожит, и я смогу действительно быстро с этим справиться — или медленно, как вы пожелаете.
— Быстро! — бросил я с вызовом.
— Хорошо. Только сначала я сниму плащ. Эта дверь — спальня?
— Почти, спальня за этой дверью на самом деле, — мило улыбнулся я ей. — Мне бы не хотелось, чтобы вы всю ночь блуждали вокруг двери!
— Это часть другого классического синдрома, — пробормотала она, направляясь в спальню. — Жалкое заблуждение, ничтожный сарказм вдруг превратился в блестящее остроумие.
Дверь с силой захлопнулась за ней.
Я выключил проигрыватель, потому что отвратительная какофония звуков, производимая им, грозила мне глухотой. От одного взгляда на бутылку виски на кухонном столе меня затошнило. Я вернулся в гостиную и уставился в окно, прикидывая, как лучше из него выброситься, чтобы добиться положительного результата.
— Эл? — проворковала сзади Сэм.
Я с усилием обернулся. Высокомерная усмешка на моем лице сразу же потухла. Сэм стояла возле кушетки с доверчивым выражением на лице. В спальне она сняла с себя не только плащ. Я изумленно уставился на нее. Я с жадностью смотрел на ее крепкую грудь, плоский живот, пушистый треугольник между ног. На сто процентов это была Сэм.
— Какова реакция вашей глубокой печали? — спросила Сэм, скользнув в мои объятия и с силой прижимаясь ко мне маленькими круглыми грудками.
— Удивительно приятное теплое чувство сейчас прогонит ее. Эй, а вы не простудитесь в этом… уж не знаю, как его назвать… наряде?
— Разве вы не собираетесь согреть меня?
Разумный вопрос. Мой пробуждающийся член с силой уперся в нее.
— Вы можете в любое время принимать со мною душ! — заметил я.
Она болезненно укусила меня за ухо.
— По-моему, вы выбрали быстрый способ исцеления.
— Правильно. Но могу я изменить его на медленный, но продолжительный?
— Конечно, дорогой. — Она застенчиво взглянула на меня.
Таким путем мы и пошли. Когда первый приступ страсти был удовлетворен, мы просто лежали рядом, отдыхая и лениво играя друг с другом, пробуждая себя к новой страсти…
Позже, когда мы лежали без движения, Сэм вдруг зарылась лицом у меня в паху. Ее губы, язык и пальцы потихоньку ускоряли движение. Я не смог больше сдерживаться, перекатил ее на живот, достаточно грубо схватил за соски и потянул к себе…
Так продолжалось всю ночь.
Рассвет уже прокрался в комнату, когда мы, изнуренные ночью любви, собрались наконец спать. Но прежде Сэм еще раз удобно устроилась у меня в паху.
Таинственная блондинка
(Пер. с англ. А. М. Машезерского)
Глава 1
Оставалось проехать совсем немного до места, где дорога, петлявшая по дну Старого каньона, упершись в огромную скалу, заканчивалась тупиком. И тут я заметил какую-то грязную и совершенно разбитую колею. Резко крутанув руль своего «остина», я свернул на это подобие дороги и, снизив скорость, стал осторожно продвигаться вперед. Машину так сильно трясло и кидало на бесконечных ухабах и рытвинах, что у меня было полное впечатление, словно с минуты на минуту мой позвоночник рассыплется на отдельные сегменты.
И вдруг я чуть не подскочил на сиденье: тишину ночи разорвали вопли. В следующее мгновение в свете фар появилась блондинка, бежавшая навстречу машине. Я тотчас затормозил, вылез из машины и направился к ней. Обезумевшая женщина продолжала бежать сломя голову, пока не натолкнулась на меня.
Я попытался удержать ее.
— Успокойтесь, все в порядке, — быстро проговорил я. — Вы можете мне поверить, я полицейский, и вам ничего не угрожает.
— Там Гленн, — в страхе пробормотала блондинка. — Его убили!
Произнеся эти слова, женщина вдруг обмякла и, закатив глаза, выскользнула из моих рук. В ту же секунду прогремел винтовочный выстрел. Я мгновенно упал на землю рядом с распростертой женщиной, осознавая, что звон разлетевшегося стекла означал потерю моей машиной одной фары. Вслед за первым грохнул второй выстрел, и разлетелась другая фара. Затем воцарилась гробовая тишина.
Я лежал и думал, что отправиться прямо сейчас искать снайпера — все равно что смеху ради войти с завязанными глазами в клетку с голодными львами. Довольно долго вокруг ничего не происходило, и я начал было расслабляться. И вдруг в окнах находившегося впереди здания вспыхнул свет. Таким образом снайпер извещает, что готов к приему посетителей, подумал я, и холодные мурашки поползли по моей спине. Не успел я осмыслить ситуацию, как совсем рядом заработал двигатель машины. Когда я поднялся с земли, звук мотора замирал уже где-то вдали. Я поднял безвольно обмякшую блондинку и почти потащил ее к дому.
Входная дверь была распахнута настежь. Я прошел прямо в гостиную и опустил женщину на кушетку. Отыскав в баре непочатую бутылку скотча, я приготовил две порции спиртного и, в три глотка осушив свой стакан, вернулся к кушетке. Блондинка с трудом заставила себя сесть и с ужасом наблюдала за мной широко раскрытыми голубыми глазами.